Неточные совпадения
— Да, очень весело было,
папа, — сказал Сережа, садясь боком на стуле и качая его, что было запрещено. — Я видел Наденьку (Наденька была воспитывавшаяся у Лидии Ивановны ее племянница). Она мне сказала, что вам дали звезду
новую. Вы рады,
папа?
— Ах,
папа! Я ведь знаю, что тебе
новый доктор про меня сказал… Я ведь видел! — воскликнул Илюша и опять крепко, изо всей силы прижал их обоих к себе, спрятав на плече у
папы свое лицо.
—
Папа! у нас
новый гость, — крикнула неожиданно Гловацкая.
Тщетно я старался соединить ее с оставшейся в замке половиной и посредством какого-то волшебства высвободить ее оттуда; надо было, наконец, привыкнуть к ужасной мысли, что я совершил
новое преступление, которое нынче же по возвращении
папа в кабинет должно будет открыться.
— Что
нового? Ничего
нового. Сейчас, вот только что, застал полковой командир в собрании подполковника Леха. Разорался на него так, что на соборной площади было слышно. А Лех пьян, как змий, не может папу-маму выговорить. Стоит на месте и качается, руки за спину заложил. А Шульгович как рявкнет на него: «Когда разговариваете с полковым командиром, извольте руки на заднице не держать!» И прислуга здесь же была.
Я, разумеется, сказал, что отлично, и действительно находил это таковым.
Папа в этот день имел какое-то особенно привлекательное, веселое, счастливое выражение, и эти
новые отношения со мной, как с равным, как с товарищем, еще более заставляли меня любить его.
Несмотря на то, что
папа хотел приехать с женою в Москву только после
нового года, он приехал в октябре, осенью, в то время, когда была еще отличная езда с собаками.
Папа говорил, что он изменил свое намерение, потому что дело его в сенате должно было слушаться; но Мими рассказывала, что Авдотья Васильевна в деревне так скучала, так часто говорила про Москву и так притворялась нездоровою, что
папа решился исполнить ее желание.
В четверг на святой
папа, сестра и Мими с Катенькой уехали в деревню, так что во всем большом бабушкином доме оставались только Володя, я и St.-Jérôme. То настроение духа, в котором я находился в день исповеди и поездки в монастырь, совершенно прошло и оставило по себе только смутное, хотя и приятное, воспоминание, которое все более и более заглушалось
новыми впечатлениями свободной жизни.
Шесть человек, составляющие совет его, старики с седыми, серыми и рыжими бородами, в чалмах и без чалм, в высоких
папахах и
новых бешметах и черкесках, подпоясанные ремнями с кинжалами, встали ему навстречу.
Хомяков утверждает, что церковь есть собрание людей (всех без различия клира и паствы), соединенных любовью, что только людям, соединенным любовью, открывается истина (Возлюбим друг друга, да единомыслием и т. д.) и что таковая церковь есть церковь, во-первых, признающая Никейский символ, а во-вторых, та, которая после разделения церквей не признает
папы и
новых догматов.
Княгиня. Так скажите
папа, что я ничему не верю, но приеду посмотреть его
нового медиума. Чтоб он дал знать. Прощайте, ma toute belle [моя красавица (франц.)]. (Целует и уходит с княжной.)
— Сейчас я присматриваюсь к Италии. Хочу прогнать
папу и ввести там
новые деньги, вот эти. И потом, в воскресенье, объявлю себя святым. Итальянцы будут рады: они всегда очень радуются, когда им дают
нового святого.
— Я все слышала, — сказала ему на ухо Ольга. — Не отчаивайтесь, Пьер. Говорят, что любовь делает чудеса. Вот, назло
папе, возьмите и выдумайте совсем
новый номер, самый блестящий номер, и тогда с вами будут говорить иначе. Прощайте, Пьер.
Аршак, туго затянутый в
новый праздничный бешмет, с осиной талией и в лихо заломленной на бок
папахе неслышно скользил по ковру в
новых мягких чувяках. Люда расставляла на чайном столе всевозможные печенья и варенья, которые составляли неотъемлемую принадлежность нашего дома.
« — Вам дали звезду
новую. Вы рады,
папа? — спросил Сережа.
Послушный, как всегда,
папа Цвибуш полез в карман своего
нового фрака и достал оттуда лист бумаги. Бумага была изрезана на квадратики и на одном из квадратиков было написано «Илька».
«Узнает
папа или не узнает в этом
новом одеянии свою Нину?» — мелькнула в моей голове быстрая, как молния, мысль, и с сильно забившимся сердцем я повернулась лицом к двери.
— А я так очень несчастна, страшно несчастна, Юлико! — вырвалось у меня, и вдруг я разрыдалась совсем по-детски, зажимая глаза кулаками, с воплями и стонами, заглушаемыми подушкой. Я упала на изголовье больного и рыдала так, что, казалось, грудь моя разорвется и вся моя жизнь выльется в этих слезах. Плача, стеная и всхлипывая, я рассказала ему, что
папа намерен жениться, но что я не хочу иметь
новую маму, что я могу любить только мою покойную деду и т. д., и т. д.
Бедный, дорогой
папа, простишь ли ты свою джаным, свою голубку? Прости, добрый, прости, милый! прости, мой
папа! я не могла поступить иначе… Прости и верь, что я люблю тебя много, сильно… Прощай и ты, моя родина… моя тихая, улыбающаяся Грузия… Я ухожу от тебя искать
новую жизнь в суровых горах Дагестана… Прощай, родной, тихий, благоухающий, розовый Гори!..
У
папы на Верхне-Дворянской улице был свой дом, в нем я и родился. Вначале это был небольшой дом в четыре комнаты, с огромным садом. Но по мере того как росла семья, сзади к дому делались все
новые и
новые пристройки, под конец в доме было уже тринадцать — четырнадцать комнат. Отец был врач, притом много интересовался санитарией; но комнаты, — особенно в его пристройках, — были почему-то с низкими потолками и маленькими окнами.
Папа очень радовался моему намерению изучать медицину. Он привел в порядок и расширил свою лабораторию, выписал от Феррейна массу
новой химической посуды, колб, реторт, бюреток, разных химических веществ и реактивов. Я усиленно изучал английский язык и брал уроки у англичанки, жившей в Туле в одном богатом семействе.
Через три года
папе стало совершенно невмоготу: весь его заработок уходил в имение, никаких надежд не было, что хоть когда-нибудь будет какой-нибудь доход; мама почти всю зиму проводила в деревне, дети и дом были без призора. Имение, наконец, продали, — рады были, что за покупную цену, — со всеми
новыми постройками и вновь заведенным инвентарем.
— Хорошо,
папа, — ответила девочка и, тихо встав из-за стола, оперлась на подставленную ей отцом руку и вышла вместе с ним из комнаты, осторожно ступая, точно боясь
новой, незнакомой ей обстановки.
— Вот что, Мая! — с деловым видом проговорил Юрик, встречая девочку на пороге дома. —
Папа и Лидочка с няней уехали в город, а к нам приедет сегодня
новый учитель. Вот мы и решили подшутить над ним на первых же порах и поставить его в тупик. А ты должна помочь нам в этом. Слушай… — И Юрка, наклонившись к уху девочки, зашептал ей что-то, отчего Мая так и покатилась со смеху.
Мне можно будет сколько угодно гулять по парку, примерять массу
новых нарядов и даже амазонку, о которой мне писала сестра, хотя это сюрприз со стороны
папа: устраивать кавалькады и скакать по полям и лугам.
Липина. Дочь столяра?.. Ты моя крестная дочь, моя воспитанница!.. Нынче мещанка, а завтра — кто знает, что о тебе написано в книге судеб!.. А я тебе пророчу, ты будешь за дворянином, у которого шестьдесят душ… не смейся!.. Об этом после, по секрету… Ну, что твой
папа, почтенный Ермилыч? По-прежнему? Кстати вам скажу, я Ванечку вылечила от пьянства по
новой методе. Солнцем припекло, а то б посмотрели бы, какой молодец.
Не прошло и двух недель, как маленькая Тамара совершенно освоилась со своим
новым положением и с полным детским убеждением называла Осипа Федоровича «
папой».
В сумраке темнели неподвижные фигуры солдат. Понуренные головы в
папахах прислонились к холодным штыкам, лица были угрюмые и ушедшие в себя, со скрытыми, неведомыми думами. Неподвижно лежал труп Беспалова. За изгибом люнета, невидно для Резцова, протяжно охал
новый раненый.
Взволнованно двигались спины и затылки под
папахами, солдаты теснились к середине люнета, напирали друг на друга и вытягивали головы.
Новым, твердым и властным голосом начальника Резцов крикнул...
Бело-серые тучи покрыли небо, кругом стало мрачно; рванул ветер, и из туч посыпалась мелкая, частая крупа. Крупинки метались в воздухе, прыгали по брустверу, по плечам и
папахе нового часового. Сухие листья каоляна жалобно ныли вокруг стеблей.